СТОП-КАДР 117
«НОВЫЙ МЕЗОЗОЙ»
… Иногда трудно оценить степень коллективного идиотизма. Особенно когда ты
сам член коллектива. В этом случае полезно взглянуть на себя со стороны.
Хотя бы с соседней планеты…
Федул осторожно взял в свою руку маленькую, тёплую ладошку Анны Николаевны
и вздохнул.
— Ах, не надо, право, — засмущалась Анна Николаевна.
В последнее время Федул становился всё настойчивее в своих ухаживаниях. Это и
пугало, и радовало её. Они часто улетали на своих вибролётах в Старый Город, бродили
по заброшенным улицам, и мечтали, мечтали…
Они остановились у руин технического университета. Остаки диковинных
механизмов, заросшие мхом и лишайником, напоминали ископаемых животных.
— Политехлэнд, — улыбнулся Федул.
— Ах, это так чудесно и так печально, — вздохнула Анна Николаевна. — А ведь они
могли из обыкновенного электричества получать звук и изображение, тепло и холод…
Федул пожал плечами.
— Не верю я во все эти сказки, — ухмыльнулся он. — Были бы эти яйцеголовые такие
умные — они бы не вымерли. Где они? Что после них осталось кроме этих развалин?
— А как же Театр Восковых Марионеток?
— Театр? Театр — это конечно… Удивительный симбиоз биоинтеллектуального поля
и восковой копии… Это — конечно… Кстати, завтра опять Спектакль. Мы пойдём?
— Ах, я очень хочу!..
— Тогда нам надо успеть слетать на болота. Есть у меня в Театре один пожарник…
За ведро клюквы он достанет нам входные жетоны…
Федул нежно пожал руку Анны Николаевны. Они разошлись по своим вибролётам
и полетели на юг. Там, в экваториальной тайге, Федул знал прекрасные места с
клюквенными болотами…
…Уже началось последнее действие, когда Федул и Анна Николаевна наконец-то
заняли свои места на Центральной трибуне. Ни он, ни она нисколько не огорчились из-
за опоздания. Спектакль они видели сотни раз, сотни раз слышали витийства Пушкина,
монологи Эйнштейна, импровизации Армстронга…
Но не из-за этих восковых лицедеев они, как и все остальные зрители, стремились
попасть в Театр. Они шли на Лёню.
Образ Лёни впитывался землянами с молоком матери. Его крылатые фразы давно
стали хрестоматийными. Федул знал его роль до последгней запятой, до ничтожной
паузы. И все знали. Но вновь и вновь люди тысячами шли на Спектакль, шли на встречу
со своим кумиром.
Федул рассеянно посмотрел на сцену. Там Президент вещал в микрофон: «Мы
сделаем Ваш ваучер золотым!.."
А зрители тем временем рассказывали друг другу последние сплетни и анекдоты,
ели пирожки с повидлом, пили баночное пиво, жевали резинку…
Но вот всё замерло и смолкло.
Анна Николаевна сжала свои маленькие кулачки и застыла, устремив пылающий
взгляд на сцену.
— А-а-а!.. — не выдержав напряжения, закричала она.
— А-а-а! — подхватил Федул.
— А-а-а! — заревели трибуны.
— Я-КУ-БО-ВИЧ!.. Я-КУ-БО-ВИЧ!.. — скандировала толпа.
Н, а сцену вышел невысокий восковой человек со слегка опухшим лицом и с чёрной
бабочкой на белой манишке.
В Театре воцарилась тишина.
Человек подошёл к рампе, поставил на сцену чёрный ящик, загадочно посмотрел
ан трибуны своими добрыми глазами и молча постучал пальцами по крышке.
— Приз!.. Приз!.. Приз!.. — снова взорвалась толпа.
Но человек отрицательно покачал головой и улыбнулся.
Федул знал, что он сейчас скажет.
И все знали. Поэтому слов воскового человека уже не было слышно. А только
видно было, как он открывает рот и шевелит губами. Трибуны ревели. И вместе со
всеми, закатив глаза и взявшись за руки, Федул и Анна Николаевна во всё горло,
истошно орали: «…Р-р-рекламная… па-а-а-ау-за!..»
… В этот вечер метеослужба зарегистрировала всепланетное потепление на две
сотые Кельвина. Но к утру процесс восстановился, и старая планета продолжала медленно остывать…
1994 — 2024, Омск
СТОП-КАДР 118
«РЫБОЛОВ»
Про рыбалку народ придумал массу анекдотов. Но вопрос намного глубже.
Отсутствие денег, например, легче объяснить, чем их присутствие… То же
относится и к рыбе, и к детям, и ещё много к чему…
Важно другое. Деньги нужны вовсе не для того, чтобы их тратить. Деньги нужны,
чтобы они были… И дети… Не для того ведь они нужны, чтобы их воспитывать? Просто для того, чтобы они были…
А вот рыба — нет. Рыба нужна не для того, чтобы она была. Она нужна для того, чтобы её ловить… Собственно, здесь уже не про рыбу, а про рыбалку.
То же самое можно сказать про футбольный мяч, карты, пиво и шопинг…
Как призналась одна знакомая потаскушка: «Чему меня научили, то мне теперь и нравится…»
Чему нас научили, что мы умеем — то мы и любим!
Так почему бы рыбку-то и не половить…
1994−2024, Омск
СТОП-КАДР 119
«ШПИОН»
Допрос не прекращался ни на минуту.
Но Резидент молчал. Молчал пятые сутки.
Уже высохли сыромятные ремешки на его шее.
Уже кончилась вода в баке, капавшая ему на темя.
Уже молодой бамбук пророс сквозь его обмякшее тело.
Резидент молчал.
— Кто ты? Янки? Русский? Говори, сволочь! Говори! — Урр с остервенением
лупил бесчувственное тело ещё горячим утюгом.
Он взмок и сам уже едва стоял на ногах.
— Говори, сволочь! Ты русский? Русский?
— Погоди, Урр, — тронул его за плечо Улл. — Оставь его. Сейчас проверим
русский он или нерусский.
Улл подошёл к старой секвойе и раздвинул лианы. В тёмном чреве дупла
холодно поблескивало. Улл достал оттуда бутыль с прозрачной, как слеза
жидкостью.
— Что это? — спросил Урр.
— Спирт.
— Тот, что остался от железного попугая? — ужаснулся Урр.
— Ну да. Чистый спирт. Чего ты испугался? Сейчас сразу всё будет ясно.
Подержи-ка ему голову…
Урр брезгливо приподнял Резиденту подбородок, по которому уже ползали
муравьи. Улл разжал спёкшиеся губы пленника и влил ему в рот добрую четверть
бутыли. На несколько секунд Резидент пришёл в сознание, выпучил глаза и забился
в конвульсиях. Через мгновение всё было кончено, и затихшее тело начало медленно
остывать.
Урр и Улл молча стояли над трупом.
— Нет, Урр, это не русский, — задумчиво произнёс Улл. — Ну, да ладно. Брось его
в пруд. Пусть крокодилы побалуются.
Через полчаса Урр вернулся в полной растерянности.
— Крокодилы не стали его есть!
— Видишь! Я же говорил, что это не русский! И не китаец…
— Согласен с тобой! Откуда у китайца на голове столько присосок? Аж
шестнадцать штук!..
— Восемнадцать, — поправил его Улл. — Вчера вечером две штуки отвалились…
— Тогда тем более не китаец! И не русский… И не янки…
— Да уж скорее всего… Но тогда — кто же?!
Улл и Урр переглянулись.
Они поправили на голове перья, надели на шеи хромированные амулеты,
алюминиевые колчаны с бластерами и отправились на окраину деревни к ведунье
Уззее.
Пусть-ка расскажет старая карга, кого это на прошлой неделе они выловили на
побережье, у самой границы заповедной земли племени У!..
1994−2024, Омск
СТОП-КАДР 120
«ДЕЛО ДОНЖУАНА»
Когда судебный комиссар-исполнитель Полина Белова вышла от Матриарха
Евпраксии, в приёмной умолкли. Уже весь Дворец Правосудия знал, что Белову
отправляют на Мраморный Астероид по делу Донжуана. Полина улыбнулась и
поправила свои роскошные пшеничные волосы. Свершилось! Она давно мечтала
своими руками расправиться с каким-нибудь Казановой или Бельмондо, и ещё в
прошлом году написала об этом рапорт в Матриарший Совет, но ответа всё не было.
Большой Процесс между тем набирал силу: во Дворце интенсивно собирались
показания потерпевших сестёр, весной завершилось следствие по Генри Миллеру, на
днях начнётся слушание по делу Вронского-Каверина… И вот – Донжуан. Это не какие-
нибудь Гаррики, Толики, Джоники, которых сотнями дави – никто не заметит. Донжуан
– это уже фигура! Всепланетный мерзавец. С ним комиссар хотела так расправиться,
чтобы остальная мужская мелочь сама по углам попряталась.
Забрав у секретаря командировочное предписание, комиссар подчёркнуто
свободной, модельной походкой прошла через приёмную и прикрыла за собой тяжёлую
дверь. Дворец кипел. В его бесконечных коридорах и на лестничных клетках только и
слышны возбуждённые пересуды сестёр о перепитиях Большого Процесса: «Возможно,
деструктивное расщепление заменят одиночным поселением… Говорят, он к себе и
пластиковых девочек водил, ничтожество… С декабря будет введён поголовный
нормоконтроль, и всех нестандартных мужиков – на рудники… Читали последний
«Вестник правосудия»? Оказывается, Адама сделали из ребра Евы, а вовсе не
наоборот… Слышали, что Донжуана обнаружили? Его засекли на Мраморном
Астероиде, он там застрял без топлива и связи…»
«Эту новость я уже знаю, - усмехнулась Полина, столкнувшись на лифтовой
площадке с обворожительной блондинкой из спецотдела. – Дурочка сексапильная! И
кому теперь это нужно…»
Она вошла в переполненный лифт и устало прислонилась к закрывшимся за ней
дверям.
- …Животное! Пошлый самец! Он смотрит на меня, как на сексуальное
приложение к автомобилю и квартире! – едва не рыдала рядом рыжеволосая сестра,
уткнувшись в плечо своей спутницы. – Когда же, когда мы поставим на место этих
приматов?..
Полина достала сигарету и закурила.
«Бедные мы бедные, - покачала она головой. – Сексприложение… У нас даже
своего словаря нет! Комиссар, матриарх, сестринство… Всё - режет слух, всё – не наше.
Эти рабовладельцы лишили нас всего! Долго же мы терпели. Идиотки! На что-то
надеялись. Романы читали, над сериалами рыдали…»
Полина вспомнила своего спившегося мужа-неудачника, вспомнила свою первую
школьную любовь, вспомнила ещё одного мужчину – полярного штурмана… Сами
собой навернулись слёзы.
- Вам нехорошо, сестра? – участливо спросила её рыжеволосая.
- Нет, нет. Всё нормально. Это – дым…
У дверей кабинета Полину поджидала незнакомка в пепельном парике и высоких
белых сапогах.
- Комиссар, наконец-то! Когда же мы заставим этих недоносков выполнять свои
элементарные обязанности? – истерично начала она. – Мой так называемый муж… Да
разве это мужик! Мне просто стыдно здесь говорить о некоторых вещах… А чего стоят
его разговоры: цены, книги, тряпки, политика, автомобили! Он смотрит на меня… Мне
трудно подобрать слова. Он смотрит на меня, как на сослуживца! Ты понимаешь меня,
сестра? Как на сослуживца, как на соседа по лестничной площадке, как на пассажира в
метро… По вечерам мы разгадываем кроссворды! А я – женщина. Женщина! Я
внимания хочу, ласки, любви. Да, представь себе, с сексом! И со всем, что в этих
случаях полагается…
- Простите, Вы на приём? – перебила её Полина. – Тогда извините, теперь это не
ко мне…
Она отправила незнакомку в диспетчерскую, а сама стала готовиться к
командировке. Полистала маршрутную карту, нашла в каталоге описание Мраморного
Астероида, заказала электронную копию материалов по делу Донжуана. «Господи, о
какой любви она говорит! – вспомнила Полина незнакомку в парике. – Бред. Ну, ничего,
Большой Процесс всё расставит по своим местам. Мне достался Донжуан? Отлично,
пусть будет Донжуан. Я хочу эту жертву. Думаю, что имею на это моральное право…»
«Милая моя! Да кто ж из нас не имеет этого права…» - тут же вспомнились
сегодняшние слова Евпраксии. Полина улыбнулась. Она была готова к полёту и знала,
что уже завтра трансгалактический фрегат вместе с ней затеряется в космической
пустыне.
Подключившись к бортовой системе, Полина погрузилась в полуанабиозное
состояние и приступила к изучению следственных материалов по делу Донжуана.
Перед ней замелькали знакомые имена Байрона, Мольера, Гофмана, Пушкина, Тирсо де
Молино. «Свидетели, - ухмыльнулась она. – Соучастники! Ничего, до всех доберёмся!»
Полина видела себя воительницей, несущей огонь мести и правосудия. Она видела,
как преступник повержен ею и на коленях молит о пощаде… Листая вместе с
компьютером бесконечные страницы этого дела, комиссар наткнулась на выписку из
заочного приговора Донжуану. Мерой наказания ему было назначено вечное поселение
на объекте, удалённого от места вынесения приговора на тысячу стандартных орбит.
«Кажется, Мраморный Астероид примерно так от Земли и удалён, - прикинула Полина.
– Но я воспользуюсь карт-бланшем, я упеку его ещё дальше! Ах, если бы не новый
кодекс, я бы на этом негодяе так отыгралась…»
Фрегат уносил её всё дальше от Земли, новые подробности узнавала она о
Донжуане, всё ярче вырисовывался перед ней образ преступника.
«Вот же… Изверг, развратник… Искуситель… Оборотень… Неотразимая
уверенность в себе, магический взгляд искалечили не одну женскую судьбу… Бедные
донна Анна, донна Эльвира… Инеза… Лаура… А ведь он мог употребить свою роковую
власть им во благо… - чем глубже погружалась Полина в подробности этого дела, тем
силнее становилось её желание отомстить. – Все они - мерзавцы! То, что им отмерено
для всеобщего блага, они используют только для себя. И этот... Взял у Создателя всего
с избытком: силу, ум, красоту. Но как распорядился ими! Бедные сёстры… Ах, как бы
я хотела на нём испытать их же изобретения: сжечь на костре или хотя бы бросить в яму
к голодному медведю…»
Комиссар искренне сожалела о том, что давала присягу новому Кодексу
Матриархата. Слишком уж он ограничивал её в средствах: что там какие-то
тривиальные тысячи стандартных орбит… Сейчас она хотела бы забыть о Законе. В её
воображении рисовалась встреча с Донжуаном. Полина видела, как поверженный
колосс молит её о пощаде, посыпая свою голову уличной пылью, перемешанной с
пеплом остывшего кострища… как при виде плахи исчезает благородство и
пронзительность в его взгляде… как мефистофельское выражение лица сменяется
трусливо, заискивающей улыбкой…
…Мраморный Астероид встретил фрегат холодным молчанием: планета не
отвечала на позывные земного пришельца.
Оставив корабль на орбите, комиссар в посадочном модуле погрузилась в
атмосферу. Модуль рыскал над поверхностью планеты в поисковом режиме, исследуя
каждую складку рельефа. Над небольшим озером на экране анализатора
интеллектуальных полей появился первый всплеск. Зависнув над грядой прибрежных
скал, поросших мелким лесом, комиссар внимательно изучила береговую линию и
обнаружила пещеру, потухший около неё костёр, отставленный кем-то на песчаной косе
небольшой плот.
Этим «кем-то» вполне мог оказаться Донжуан.
Комиссар облетела озеро со стороны пещеры и высадилась на высохшем болотце.
Она забросала модуль засохшими осинками и камышом, тщательно проверила свой
бластер, спрятала за голенище стилет-парализатор, пристегнула к поясу пару газовых
гранат.
Осторожно, мелкими перебежками, Полина пробиралась между сопками к озеру.
Тяжёлая птица сорвалась с искорёженной ветрами сосны, заставив комиссара броситься
под ближайший валун и замереть. Когда уханье и хлопанье крыльев затихли, она
выбралась из-под валуна, по-пластунски проползла в небольшую расселину и оказалась
напротив входа в пещеру.
Здесь не так давно разожгли костёр, но вокруг никого не было.
Комиссар достала из кобуры бластер и замерла, вжавшись в тёплый песок. Вскоре
с озера послышался стук весла о мокрое дерево и плеск воды. Заскрипел песок, к костру
подошёл лысоватый, давно небритый человек в семейных трусах и бросил около бревна
огромную рыбину. Покашливая и ёжась от вечерней сырости, он принялся развешивать
у огня одежду.
Полина разочарованно смотрела на худого полуголого человека с волосатыми
ногами. «Не может быть! – она с усмешкой спрятала бластер в кобуру. – Да, комиссар,
похоже, что это совсем не тот герой… Совсем не тот…»
Она встала во весь рост, отряхнула с комбинезона песок и, не таясь, направилась к
костру. Услышав за спиной шаги, мужчина вздрогнул и обернулся. С минуту они молча
смотрели друг на друга. Небритое, исхудавшее лицо с испуганными глазами,
бесформенно обвисшие усы, руки, нервно теребившие мокрую майку…
- Донжуан? – едва сдерживая улыбку, спросила она.
- Ваш покорный слуга, - пятясь к пещере, кивнул мужчина. – Извините… Одну
минуту…
Он сорвал с куста мокрую одежду и исчез в пещере.
Уже в штанах и рубахе мужчина вернулся к костру и вопросительно посмотрел на
гостью.
- Я видел чей-то флаттер, но не думал, что Вы придёте так скоро, - извиняющимся
голосом произнёс он, не отрывая восхищённого взгляда от её роскошной косы. – Вы с
Земли или из колонии?
- С Земли, - сдержанно ответила Полина. – По Вашу душу.
При виде столь жалкого человечка у неё пропал охотничий азарт. Она вяло
подумала о том, стоит ли терять время и забрасывать его ещё куда-то на тысячу орбит.
- Вы делаете мне честь… - галантно произнёс Донжуан.
- Не торопитесь с любезностями. У меня особая миссия: на Земле победил
Матриархат, и Вы, как крайне опасный рецидивист, подлежите чрезвычайному суду и
наказанию. Это поручено сделать мне, судебному комиссару-исполнителю Полине
Беловой.
- Простите?..
- Мои полномочия удостоверяются мандатом Матриаршего Совета. И я не
намерена затягивать это дело. Я внимательно его изучила, мне всё понятно.
Донжуан обмяк и упавшим голосом произнёс:
- Что ж, я рад возмездию в лице столь прекрасной незнакомки.
- Не пытайтесь притворяться, Донжуан. Не поможет…
- Бог с Вами… Просто неважно себя чувствую. И поздно уже. Да и Вы устали с
дороги. Может быть, отложим до завтра нашу беседу? А сейчас я сварю рыбу,
перекусим,.. Это не займёт слишком много времени.
Полина усмехнулась над наивным коварством злодея.
- Нет, Донжуан, ужинайте один. Ну, а дела… Что же, давайте отложим до завтра.
Ждите меня утром.
Комиссар оставила Донжуана у костра и исчезла в расселине. Остерегаясь слежки,
она окольным путём пробралась к своему модулю, задраила люк и включила поле
безопасности. Но заснуть в эту ночь Полтина так и не смогла. Донжуан разочаровал её.
С досады она даже хотела плюнуть на всё и немедленно возвращаться, оставив этого
мелкотравчатого мерзавчика доживать свой век на Мраморном Астероиде. Но
привычка доводить дела до конца останавливала её.
Чуть только забрезжил рассвет, Полина отправилась к озеру.
Донжуана она застала у костра. Он хлопотал над котелком, источающим
аппетитный аромат разваренной рыбы и перца.
- Доброе утро, - улыбнулся Донжуан. – А у меня как раз уха подоспела.
Позавтракаем?
Полина не стала церемониться, отстегнула кобуру с бластером и устроилась прямо
на песке около колоды с вяленой рыбой, напоминающей щуку, и желтовато-
коричневыми мучнистыми плодами. Донжуан снял с огня котелок и подал Полине
деревянную ложку.
- А откуда здесь картошка? – спросила она, осторожно дуя на горячую похлёбку.
- Картошка моя, - не без гордости ответил Донжуан. – А вот рыба, соль, крупа и
вот этот заменитель хлеба – это всё, так сказать, дары местной природы. Правда, пить
приходится только воду. Но к этому я уже давно привык.
- А Вам бы хотелось, как в Мадриде, стол с вином, сыром и молочным поросёнком?
- О, Мадрид… А Вы давно были в Мадриде?
- Я там вообще никогда не была.
- Как же так! Вы непременно должны там побывать, непременно. Это как сладкий
сон… Серенады, ночной аромат акаций, тёмные плащи, тайные свидания, любовь…
- Только не надо про любовь! Я не Лепорелло, не очередная донна. Мне, слава богу,
многое про Вас известно.
- Жаль, что про любовь не надо… - пожал плечами Донжуан. – Впрочем, я начинаю
привыкать даже и к тому, что в моём возрасте мне кредитов уже никто не даёт. И всё
труднее найти путь к сердцу женщины.
И Полине показалось, что в его вздохе не было притворства.
- Уха действительно неплохая, - заметила она. – А про любовь всё же не надо,
Донжуан. Ведь женщины всегда были лишь жертвами Ваших игр и приключений. Я
пришла в ужас, изучив перечень Ваших злодеяний. И я уверена, что он далеко не
полон…
- Злодеяний? – переспросил Донжуан.
- Конечно. А иначе как можно назвать эти бесконечные победы, оставляющие
после себя столько слёз и унижений?
- Ах, вот как… - растерянно протянул Донжуан. – Не знаю, комиссар, что сказать
в своё оправдание. Пока не знаю…
Сытная дрёма овладела Полиной. Сказалась бессонная ночь.
Донжуан, заметив это, протянул ей стакан с душистым отваром.
Пока Полина маленькими глотками прихлёбывала горячую сладковатую жидкость,
он вынес из пещеры два пледа и устроил для неё постель возле костра. Вскоре она
почувствовала, как под голову ей подкладывают что-то мягкое и тёплое. Руки Донжуана
пахли рыбой и костром.
Спала она недолго. Мелкие капли шелестящего дождя заставили открыть глаза.
Костёр давно потух. Полина откинула плед и вскочила на ноги. Вокруг никого не было.
Не обнаружился и свой бластер.
- Вот же ж дура, - с тревогой подумала она. – Наивная дура…
Она ещё раз оглянулась по сторонам. Ни на берегу, ни на озере Донжуана не было.
Полина осторожно достала из-за голенища стилет, сняла с пояса газовую гранату и
подкралась к пещере. Но там тоже было пусто.
- Модуль! – спохватилась она.
Проклиная собственную глупость, комиссар бросилась было в сторону заветного
болотца. Но не успела она добежать до расщелины, как услышала со стороны озера
знакомый всплеск. Она оглянулась. К берегу причаливал плот.
- Куда же Вы? Идите сюда, - помахал ей Донжуан.
Полина крепче сжала в руке гранату и спустилась к воде.
- Что это, комиссар? Бомба? Ах, да… Я не подумал… Ваш пистолет там, в пещере.
Я побоялся, что дождь… Извините.
- Бластер, - поправила его Полина. – Где?
- Слева, у входа. Я напугал Вас, простите… И не бойтесь. Поверьте, я теперь
безобиднее ягнёнка.
Полина отступила к пещере, нашла бластер и пристегнула кобуру к поясу. Она
успокоилась и чувствовала себя вполне уверенно. Донжуан с улыбкой наблюдал за ней.
- Комиссар… Я предлагаю прокатиться по озеру. Прекрасное место, не пожалеете.
- Меня не за этим сюда прислали.
Я понимаю - служебный долг, - с улыбкой продолжал Донжуан. – Не беспокойтесь, эта прогулка правосудию не помешает. В конце концов, когда Вы ещё попадёте на Мраморный Астероид?
Полина почувствовала, что не боится Донжуана. Она пристегнула к поясу гранату
и подала ему руку.
Оттолкнувшись от берега, Донжуан мощными гребками направил плот к середине озера. С севера его обрамляли песчаные пляжи. На юге обрывистый, скалистый берег подступал к самой воде. Солнце начинало клониться к закату, и зеленоватые сумерки опускались на озеро.
- Неужели уже вечер? – удивилась Полина, любуясь тихой водой.
Лёгкая улыбка тронула её губы. Донжуан заметил это.
- Красиво? Вот она – жизнь, - произнёс он. – А мы занимаемся бог знает чем…
Он развернул плот в сторону красновато-зелёного мыса.
- Как много лишнего мы делаем в жизни, - продолжал Донжуан. – Ведь Вы, комиссар – богиня! Вы созданы для любви! Ни один мужчина не устоит перед Вами. А чем Вы занимаетесь? Судите Донжуана? Бог мой! Да ведь я уже наказан: из кавалера я превратился в рыбака и огородника… Теперь я даже не мадридский махо… Здесь не нужны ни шпага, ни наваха. И капа со шляпой здесь тоже никому не нужны… Поверьте, комиссар, Вы делаете никому не нужное дело…
- Вы всё испортили, - прервала его Полина. – А жаль, ведь здесь действительно
красиво… Но Вам меня не разжалобить. Ваше заточение… Якобы заточение! Слишком уж смахивает на санаторный отдых. Позволить Вам спокойно наслаждаться здешними красотами –значит простить распутство и злодейство. Я не смогу объяснить это тем, кто меня сюда прислал.
- Распутник… Злодей… Опять злодей?! – покачал головой Донжуан.
- Вам не нравится это слово? Я постараюсь подобрать другое. Но на расследование
и на приговор это не повлияет. Надо сказать, что Вы неплохо устроились, Донжуан. Всю
жизнь предавались утехам, да ещё хотите и наказание себе сами выбрать? По-моему,
Мраморный Астероид даже отдалённо не напоминает каторгу, которую Вы
заслуживаете…
- Злодей… - печально повторил Донжуан. – Грустно. Неужели я и в самом деле
похож на совратителя и душегуба?
- Нет, не похожи, - ответила Полина, наблюдая за тем, как его сильные руки
управляются с веслом. – Признаюсь даже, что нахожу в Вас нечто мне незнакомое… И начинаю понимать, что это «нечто» и есть самое опасное зло. В нём коварство!
- О, боже! О, женщины! – Донжуан грёб всё сильнее. – Да не злодей я! Поверьте, комиссар… При каждой новой встрече я влюбляюсь, как юнец. Я боготворю свою избранницу, я готов с любым сразиться за её улыбку. Я не могу без той, единственной… Я ищу её всю жизнь. Но не нахожу. Почему? Не могу объяснить этого даже самому себе. Ведь каждый раз я уверен, что это та самая… Я отдаюсь ей весь, без остатка. Но потом… Потом вдруг замечаю морщинку на её шее, нелепую родинку или волосок, несвежий платок… Какую-нибудь мелочь! И я понимаю, что это пустяк, ерунда. Но божественный образ рушится, и передо мной опять всего лишь одна из тысяч… Донжуан умолк и стал осторожно табанить веслом, разворачивая плот под утёсом.
Полина слушала плеск волны о гранит и подумала, что у Донжуана тоже есть сердце.
- Удобная философия, - наконец, произнесла она. – Но если сбившаяся набок шляпка может поломать женщине жизнь, то как Вас прикажете называть?
- Вы всё о своём! Вы просто не хотите меня понять, комиссар.
- Ах, бедный идальго!.. Я собираюсь карать преступника, а ему, оказывается,
требуется сочувствие и защита. Да Вам никакого адвоката не надо. Вы сами любого
присяжного разжалобите! Но здесь, увы, присяжных нет…
Она подняла глаза к вершине наплывающего на них утёса.
- Там, наверху, есть одна достопримечательность. И я бы хотел…
Донжуан не успел закончить, как вода вокруг словно закипела. Огромные пузыри
стремительно вырывались на поверхность и лопались с сухим треском, раскачивая плот.
Полина испуганно схватила его за рукав.
- Ничего страшного. Сейчас всё закончится, - он спокойно продолжал грести. – Это
из-под утёса, может быть - метан.
Действительно, через несколько минут пузыри исчезли, и плот снова выровнялся.
Полина с неловкостью отстранилась, почувствовав давно забытую мужскую силу.
- Не пора ли возвращаться? – поёживаясь, спросила она.
- А как же достопримечательности? Это же здесь, на утёсе…
- На сегодня достаточно. И уже прохладно.
Донжуан пожал плечами и развернул плот. Они молчали, притихло и озеро.
Сумерки сгустились, и Полина уже не могла разобрать выражение лица Донжуана. А ей
сейчас очень хотелось увидеть его глаза.
Причалив к берегу, Донжуан соскочил на мокрый песок и помог своей спутнице
сойти на берег, на мгновение задержав её ладонь. Она насмешливо взглянула на него.
- Кажется, я претендую на роль очередной богини? Кстати, здесь нет никаких
аборигенов? Мне кажется, что они решили бы некоторые Ваши проблемы…
- Напрасно смеётесь! – вспылил Донжуан. – Неужели Вы настолько слепы…
Впрочем, я обречён на непонимание.
Он отвернулся, зашёл по колено в воду и стал вытаскивать плот на берег. Что-то
забытое шевельнулось в душе Полины.
- До завтра, Донжуан. Утром я оглашу приговор. Пора довести это дело до конца.
- Конечно, комиссар. Но, повторяю, Вы делаете уже никому ненужное дело.
Неужели Вы не видите, что я совершенно другой человек? Неужели женщины стали
столь черствы? Простите, а там, на Земле… У Вас кто-нибудь есть?
- Вы про мужчину? – пожала она плечами. - Скорее нет…
- И Вы вполне счастливы? Никогда этому не поверю. Человек не может отказаться
от поиска своего счастья., Донжуан поднял с песка весло и взглянул на Полину. -
Может быть, мы сможем как-то помочь друг другу?
- Пустые разговоры. Всё решено, завтра Вы узнаете свой приговор.
- Похоже на анекдот, - поморщился Донжуан. – Почему Вы не хотите хотя бы на
время выйти за рамки своей миссии? Бог с ним, с судом. С приговором. Пусть он будет.
Но неужели нам не о чем поговорить? Ведь мы одни в этом затерянном мире…
Он сделал шаг, но Полина остановила его.
- Не надо. Вы давно не практиковались, и Вам не удастся вскружить мне голову.
- О боже, комиссар! – воскликнул Донжуан. – Да забудьте же хоть на минуту про
свой долг, про свою эту миссию, про закон… Вспомните, что есть на свете простое
человеческое счастье. В конце концов, нарушение законов и есть основной закон нашей
жизни. Вспомните Адама и Еву! Наш мир начался с нарушения закона! И разве сейчас
не тот самый случай. Когда надо переосмыслить себя? Комиссар, надо искать ключи и
к своему счастью…
- Пустые разговоры, - сухо повторила Полина.
В наступившей темноте комиссар с трудом нашла свой посадочный модуль. В нарушение всех инструкций она оставила открытым входной люк, рассеянно вдыхала свежий ночной воздух и думала о Донжуане. Ей снилось спокойное зеленоватое озеро и плеск весла…
Проснувшись до рассвета, Полина включила бортовой редактор, подправила тексты судебного заключения и приговора, распечатала их на бланках и отправилась к озеру.
В первое мгновение она не узнала Донжуана. Элегантный, во всём чёрном, в начищенных до блеска сапогах, перетянутый широким поясом, он казался неотразим.
Полина с интересом рассматривала его гладко выбритое лицо с тонкими, аккуратно подкрученными усами.
Донжуан снял шляпу и низко поклонился.
Полина молчала, наблюдая, как в его глазах просыпается магическая,
мефистофельская сила. Уловив её замешательство, Донжуан опустился на колено.
- Простите, комиссар. Наверное, этот маскарад не ко времени, но сегодня я вновь
счастлив. Я влюблён! Высокопарно? Это только кажется. Это не так. Как хорошо, что
на Вас нет мантильи, и я могу видеть Ваши глаза. Я люблю Вас, вот в чём проблема. И
хочу, чтобы Вы об этом знали.
- Вы теряете чувство меры, - на мгновение растерялась Полина. – Но время дорого!
Приступим…
- Конечно, - поспешно поднялся на ноги Донжуан. – Я сказал то, что хотел
сказать… Но у меня ещё одна просьба. Последняя! Вчера мы не успели взглянуть... Там,
на утёсе. Может быть, сделаем это сейчас? Вы могли бы там и приговор огласить.
Прошу…
Полина согласилась. Теперь-то уже некуда спешить. На плоту они переправились к гранитному утёсу. Комиссар снова смотрела на прозрачную зеленоватую воду и снова не хотела ни о чём думать. Донжуан тоже молчал и с улыбкой любовался её пшеничной косой.
По крутой тропинке он помог своей спутнице подняться на вершину. Полина осмотрелась. Со стороны озера, с высоты утёса похожего на большую чернильную каплю, плоская площадка круто обрывалась к воде. С другого края над ней возвышалась каменная стена, на поверхности которой угадывался контур человеческой фигуры.
Среди выбоин и уступов уже можно было различить чей-то суровый профиль, могучие плечи и огромную раскрытую ладонь.
- Что это? – спросила Полина.
- Мой Каменный Гость, - усмехнулся Донжуан и, подобрав молоток, валявшийся
под ногами, подошёл к стене.
Несколько раз он с силой ударил по гигантскому мизинцу.
- На это вот на всё у меня ушло почти пять лет, - с усмешкой развёл он руки.
- Так это Вы сами?
- Кто ж ещё? Я сам наложил на себя эту эпитимию. Не знаю, сколько ещё лет
потребуется, чтобы завершить этого Человека… Как закончу, так сразу холодная
каменная десница меня и покарает.
- Впечатляет, - Полина погладила стену. – Очень сильно. Мне Вас даже немножко
жаль.
- И только?
- Этого вполне достаточно, - сухо бросила комиссар и достала свои бумаги. – Что
ж, приступим?
Закутавшись в плащ и надвинув на лоб широкополую шляпу, Донжуан стоял на каменной ладони и терпеливо слушал обвинительное заключение. Полина и сама утомилась от чтения. Перевернув последнюю страницу, она облегчённо вздохнула.
- Будете опротестовывать? – устало спросила она.
- Ничего я не собираюсь опротестовывать, - отмахнулся Донжуан. – Давайте
заканчивать…
Он не мог отвести глаза от своего светловолосого обвинителя. Смешно, но сейчас
он готов был принять от неё любой приговор.
- Тогда продолжим…. Именем Матриаршего Совета я, судебный комиссар-
исполнитель Полина Белова, определяю гражданину Земли Донжуану в качестве меры
наказания пожизненное поселение на планете, удалённой от места вынесения приговора
на тысячу стандартных орбит…
Полина перевернула страницу.
- А разве нельзя было просто оставить меня здесь? Я бы закончил своего Каменного Гостя…
- Своими полномочиями я определяю местом подсудимого для подсудимого
планету Земля, - продолжала Полина. – Приговор обжалованию не подлежит. Привести в исполнение немедленно.
Она спрятала в папку текст приговора и взглянула на подсудимого. Тот глупо улыбался.
- Похоже на помилование, - неуверенно произнёс Донжуан.
- Разве?
- Ты грустишь, Полина Белова? Ты боишься возвращать меня на Землю?
- А мы перешли на «ты»? – усмехнулась комиссар, глядя на сияющего Донжуана.
– Наверное, я такая же дура, как и все… Не знаю… До Земли далеко… Может быть, времени нашего полёта будет достаточно, чтобы побыть счастливой… А там видно будет.
Она не стала отстраняться от Донжуана. Просто закрыла глаза.
Каменный Гость проводил мерцающий огонёк посадочного модуля своими
неподвижными глазами и вздохнул. В тот же день трансгалактический фрегат покинул
орбиту Мраморного Астероида.
Донжуан пребывал в состоянии счастливой эйфории и не мог поверить в происходящее. Первые дни необычного путешествия казались сказкой, медовым месяцем.
Но дни шли, и этот месяц пролетел незаметно.
В то памятное утро он не спешил просыпаться. Душа пела. Донжуан, словно наяву, вновь упивался апельсиновым ароматом её губ. Словно забытое фанданго и стук кастаньет наполняли каюту. Донжуан чувствовал её тепло. Совсем рядом. Он приоткрыл глаза. Волосы Полины пшеничным водопадом рассыпались по подушке. Под тонким одеялом угадывалось её роскошное тело. В огромном, во всю стену, иллюминаторе открывалась сказочная звёздная панорама. Донжуан вздохнул полной грудью. Он вновь был доволен судьбой, вновь был
уверен в себе. Вновь улыбка Мефистофеля тронула его губы. Донжуан погладил было Полину по бедру, но она что-то сонно проворчала, смахнула его руку и натянула одеяло на голову. Через минуту послышалось её лёгкое похрапывание.
Разочарованный Донжуан теперь уже окончательно проснулся и отправился в душ.
Вскоре проснулась и Полина.
Донжуан словно впервые заметил припухшие глаза и неприбранные волосы… И поскучнел.
- Дорогая, если не секрет: сколько времени ты летела от Земли до Мраморного Астероида? – спросил он за завтраком.
- Что-то около года, - кивнула Полина, прожёвывая тефтель. Донжуан мысленно содрогнулся.
- Целый год в этой консервной банке? И как только ты с ума здесь не сошла…
- А что тебя волнует? Анабиоз снимает многие проблемы, - усмехнулась Полина. –
Это ведь что-то вроде летаргии. Спи себе… Для Донжуана это оказалось откровением. Он слишком давно покинул Землю и никогда не слышал об анабиозе и летаргическом сне.
- Может быть нам и сейчас воспользоваться этой штукой? – осторожно предложил он.
- Ты серьёзно? Уже наскучило наше приключение?
Донжуан что-то промычал неразборчивое. Полина внимательно на него взглянула и отложила вилку.
- Разве для этого я затеяла весь этот спектакль? Нет уж, дорогой мой, даже и не мечтай ни о каком анабиозе! Этот год ты отдашь мне.
- Конечно, любимая. Просто я подумал… Как хорошо было бы нам на Земле, среди цветущих гранатов и апельсиновых рощ… Словно впервые встретить друг друга и любить, любить с новой силой!..
- Надо подумать, - кивнула Полина. – Пойду взгляну, как там дела в командном отсеке.. А ты пока приберись тут. Хорошо?
Она вышла, оставив помрачневшего Донжуана наедине с грязной посудой. В подсознании промелькнула вереница былых побед. И эта, последняя, как-то сама собой пристроилась к этой веренице, стала одной из них…
- Целый год? Наедине? – содрогнулся Донжуан. – Вот уж такого со мной… Чёрт побери, отсюда и не сбежишь!..
Полина задерживалась. Смутное беспокойство охватило Донжуана. Загрузив посуду в моечный шкаф, он отправился за ней. В командном отсеке было пусто. Красная мигающая лампочка на главной панели словно предупреждала Донжуана об опасности. Полину он обнаружил в соседнем инженерном блоке. Она разложила на полу демонтированные модули основного и резервного гироскопов и энергично крошила их ударами пожарного топорика. Она улыбнулась удивлённому Донжуану и продолжила своё занятие.
- Чем это ты тут занимаешься? – присел он рядом на корточки.
- Тебе интересно? Ты ведь вроде техникой не интересуешься…
- Вроде не интересуюсь… Но немного странно, поэтому интересно.
- Действительно. Немного странно, - усмехнулась Полина и, отложив топорик, так
посмотрела, что у Донжуана похолодело сердце. – Знаешь, а я решила нарушить Кодекс!
И изменить приговор. Во имя нашего с тобой счастья, любимый…
«Какого ещё счастья!» - чуть не вырвалось у Донжуана. Он почувствовал что-то
совсем недоброе. Полина подняла один из фрагментов разбитого гироскопа, повертела
на пальчике и швырнула обратно.
- Видишь? Теперь это уже абсолютно бесполезный хлам. А не гироскопы. А без
гироскопов нам никогда не найти курс на Землю. И уже никуда не найти курс. Даже на
твой Астероид. Теперь мы навсегда вдвоём… Среди звёзд и тишины… Вдвоём! Ты ведь счастлив, мой малыш?
Насмешливая улыбка тронула её губы. Донжуан судорожно глотал воздух.
- Навсегда?! – простонал он и рухнул на пол.
Полина торжествовала. Поверженный Донжуан рыдал у её ног!
- Прости меня, господи… И Матриарший Совет, - прошептала она и, опустившись на колени, погладила Донжуана по лысеющей голове.
1994-2024, Омск
СТОП-КАДР 121
«ТАК МЫ ЛЕТИМ
ИЛИ ПАДАЕМ?»
Все как-то уже привыкли к мысли, что мы — часть огромной Вселенной и вместе с нашей старушкой-планетой по прозвищу Земля несёмся в Неизвестность. И не просто
несёмся, а несём нечто такое, без чего ни Вселенная наша, ни Мироздание в целом не смогут обойтись…
Никто не знает, что мы несём! Но вроде бы есть некая миссия…
И неважно, чем мы тут все занимаемся… Мельтешим ли, чревоугодничаем ли, сводим ли счёты или просто паримся в бане… Важно, что есть миссия.
И мы вроде как при деле…
Но вдруг появляется ЧЕЛОВЕК С ДРУГОЙ ПЛАНЕТЫ и удивлённо смотрит на
нас…
А мы так же удивлённо смотрим на него.
Во всяком случае, когда я увидел на телеэкране священника с гитарой и со звездой Героя Советского Союза на груди, то для меня это и был тот самый ЧЕЛОВЕК
С ДРУГОЙ ПЛАНЕТЫ.
Инок Киприан.
Человек прошёл Афганистан, не один раз был тяжело ранен, всю жизнь отдал
Вооружённым Силам страны, закончил службу в звании полковника… Показали его
давнюю фотографию, на которой он в мундире с боевыми наградами.
А в 59 лет вдруг ушёл в священнослужители.
Хотя нет, не «ушёл». Просто это у нас штампы такие, общепринятые.
Ведь уже на той давней фотографии взгляд у него светлый, понимающий и
добрый. Наверное, он всегда таким и был. Поэтому не «ушёл», а просто стал служить
верующим.
Так вот в этой передаче он сказал слова, от которых не то, что стыдно… Как-то не
по себе. Он сказал, что те, кто пришёл с войны, часто стремятся туда вернуться. Потому
что там другая жизнь, настоящая, если хотите — истинная. Там люди ценят правду,
совесть, справедливость, поступки…
А у нас здесь…
Не так, мягко говоря.
Хотя, казалось бы, что мешает? В общем, есть о чём подумать.
Я с недоверием отношусь к служителям церкви. Как и ко всем прочим служителям и чиновникам. Может быть поэтому и некрещёный до сих пор. Ну трудно мне довериться человеку, получающему зарплату за то, что он со мной общается)).
А вот с этим человеком очень хотелось бы поговорить. Обо всём. И совсем немного
— о главном. Конечно, не исповедаться… Для начала — просто поговорить. А потом, может быть, и исповедаться. Он поймёт и некрещёного. Человеку с такой душой и с такими принципами хочется верить.
Вот только непонятно становится… Летим мы всё же куда-то вместе с нашей
старушкой-планетой… Или просто падаем…
1994−2024, Омск
СТОП-КАДР 122
«БУМЕРАНГ»
Рабство — капитализм — социализм — капитализм — рабство — … Бумеранг истории!
А коммунизм, спросите вы? Ведь нас учили, что это высшая форма развития
человечества! Помните? «От каждого — по способностям, каждому — по потребностям…" Пропустили!!!
Вовсе нет.
Коммунизм и рабство были всегда.
Коммунизм — для элит. Рабство — для низов. Коммунизма для одних не бывает без
рабства для других. Иначе как обеспечить реализацию таких сказочно фундаментальных принципов?
В коммунизме каждый бы хотел пожить… Всем понятно…
Но всем понятно и другое: в скрытой форме коммунизм существует. И существовал всегда, в разных формах, во всех сообществах и на всех социальных уровнях.
Надо только суметь в него попасть…
Да что далеко ходить! Возьмите пресловутый «золотой миллиард» и его микромодели на местах! Тот же коммунизм, только в другой обёртке.
Многие из тех, кто не пристроился здесь, уехали пристраиваться там. Осваивать
коммунистическое светлое атлантического образца, по умолчанию оставив нам наше
азиатское… Что именно? Ну, пусть будет просто «что-то». Это неважно.
Уехали и уехали. Давно известно: «Там лучше, где нас нет…» Все люди разные…
Только зачем теперь-то обижаться?
Не так давно Апти Алаутдинов по поводу решения Вика Уайльда не ехать на олимпиаду в Италию в 2026 году, высказал интересную мысль: «…этот американец больше русский, чем те, которые уехали из России…». Уважаемый и боевой чеченский генерал не раз высказывал и другие для меня очень важные и интересные мысли. Не решусь их здесь повторять. Но вот что думаю… А не настало ли вновь время сочинять сказочные пьесы про драконов, про потерянное время, про королей и их непослушных дочек?..
1994−2024, Омск
СТОП-КАДР 123
«ПРОСВЕТЛЕНИЕ»
Жил да был один человек… Была у него своя маленькая планетка - коморка под
чердаком многоэтажки. С маленьким окошком и холодным потолком.
По ночам человек слушал ветер, любовался луной, считал звёзды и при тусклом свете мигающей лампочки гладил свою тёплую кошку.
А ещё он читал книги. Поэтому всё чаще стал смотреть на звёзды, задумываться, присматриваться, прислушиваться, сомневаться…
И почудилось ему, что из недр земных доносится звон колокольный…
И уверовал он!!
И вместе с этим звоном растворился в небесах лазоревых…
И звёзд достиг! И постиг космос!
И, благодарный, преклонил колени…
И вновь приник к тверди, породившей веру его!
Но тут…
Припавши поплотнее ухом к полу… Что ж услышал он?!
...
И усомнился он.
И успокоился.
И понял, что никогда ему не стать президентом, не открыть новую звезду, не
прыгнуть на девять метров в длину или на три – в высоту.
И жизнь его стала легка, весела и приятна во всех отношениях.
А ночью он с удовольствием показал инопланетянам средний палец.
1994-2024, Омск
СТОП-КАДР 124
«ДЕНЬ ДУРАКА или КОМПЛЕКС ПОЛНОЦЕННОСТИ»
«Мы ли едим, нас ли едят, на всё надо иметь весёлый взгляд!..»
Ромен Роллан
Когда наступит большой пожар, то сгорят все книги… Но в толстостенных
бронированных сейфах останутся бухгалтерские бумаги. По ним нас и будут изучать
потомки?! Не к месту об этом думать, но разве вас это не беспокоит?
Вижу, что не беспокоит.
И это правильно!
Сегодня надо придуриваться и веселиться, а не выпендриваться со своим
комплексом полноценности!
Ну-ка, у кого тут спина белая?..
Да ладно вам, у меня машина в гараже…
Так это что, соль была, что ли?..
Ай!..
А вот тут уже не смешно, это - не моя подпись…
А могут быть у человека нелюбимые праздники? Которые не его. Ну не его!
Которые лишь раздражают, не поднимают настроения и часто приносят одно
разочарование. Ну могут же, согласитесь…
Иногда и День Рождения не в радость, и даже Новый Год… А не то, что какой-то
там «хеллоуин», День Дурака или, страшно сказать – День Нефтяника…
Хотя… Может быть дело совсем не в праздниках? А в обстоятельствах?!
1994-2024, Омск
СТОП-КАДР 125
«ТОТ САМЫЙ БАРОН»
Чем проще и дешевле мотивировать человека, тем мельче и слабее будет его результативность… Это - как правило.
Умение мотивировать – великое искусство.
Один труд можно мотивировать только материально…
Другой требует чего-то большего… Почестей, славы, статуса… Чего-то такого, в общем.
А вот некоторым чудакам важна лишь идея. Вот как нашему барону, например…
Нет, не тому, который себя за волосы, а другому… Которого Григорий Горин придумал.
Которому скучно без замеса, без чудачества, без стёба над окружающими его лицемерами, бездельниками и дураками… Который стремится сделать мир лучше, интереснее, ярче... Ну, как может, так и стремится. И пытается что-то сделать…
А как же утка, вишнёвое дерево на лбу оленя, те же волосы и ядро, в конце-то концов? Всё будет! Не беспокойтесь...
А насчёт ядра и вовсе всё просто, ведь мы давно уже все на нём!
И летим!..
1994-2024, Омск
СТОП-КАДР 126
«О ВЕЧНОМ»
Запоздалая звезда упала за горизонт, и бездонную темноту космоса рассеяла тонкая
розовая дымка…
Сегодня в Зале Совета собралась вся Цитадель, и Спикер едва успокоил возбуждённую толпу Квингов, диким рёвом и улюлюканьем провожавшую с трибуны Докладчика.
Спикер постучал молоточком в надраенный до блеска гонг и дождался, пока все
снова рассядутся на свои места.
- Прошу тишины, господа, - спокойно произнёс он. – Я не вижу повода для такой
бурной реакции. Как вы все слышали, основная мысль, высказанная уважаемым
Докладчиком, состоит в том, что наша Цитадель Квингов имеет своим предназначением
выполнение Функции некоторого Звена в Бесконечной Цепи Мироздания. И с этим
трудно не согласиться.
Спикер сделал паузу. Он был потомственный оратор и знал, как управлять толпой.
- Другой вопрос: в чём заключается наша Функция?! – медленно, с расстановкой
произнёс Спикер и вновь сделал эффектную паузу.
Он обвёл изучающим взглядом притихший Зал и почувствовал, что аудитория
созрела и вновь готова внимать.
- Так в чём же?! – воскликнул Спикер. – Уважаемый Докладчик отводит нам роль статистов, носителей некой биогенетической информации на переходном этапе развития Сущности. Но, господа... Можем ли мы уподобляться примитивным животным, каким-нибудь парнокопытным, способным лишь на инстинктивное самовоспроизводство? Нет! Конечно же нет! Мы – Квинги! В нас заложен могучий Потенциал! Мы творческая, созидательная. Саморазвивающаяся субстанция… И созданная нами Цитадель – лучшее тому подтверждение…
Толпа одобрительно загудела. Спикер хмыкнул и сделал глоток из хрустального бокала. Сквозь передние ряды Квингов на трибуну протиснулся Оппонент и неуверенно попросил слова. Спикер снисходительно кивнул и включил его микрофон.
- Господа! Друзья! – обратился к Залу Оппонент. - Конечно, нельзя мириться с ролью пассивных травоядных, отводимую нам Докладчиком. Но и не надо увлекаться розовым оптимизмом Спикера. Не всякое созидание созидательно! Безусловно, Квинги – великий народ, активная биоинформационная структура. Но не будем забывать, что для Мироздания ценна только Новая Информация. И если мы действительно Великие Квинги, то мы должны добыть эту Информацию! Мы должны пойти на самопожертвование, на эксперимент над самими собой!.. Вплоть до создания альтернативных субстанций…
Свист, визг и возмущённые крики взорвали Зал. Квинги снова повскакали со своих мест и угрожающе напирали на трибуну.
- …И не надо себя жалеть! – пытался перекричать толпу Оппонент. – Только
самопожертвование откроет нам путь на скрижали Вечности…
Спикер с силой застучал в гонг, пытаясь утихомирить беснующуюся аудиторию.
- Господа! – надрывался он в микрофон. – Давайте соблюдать регламент! Прошу
всех успокоиться! У меня записаны все желающие!..
Внезапно завыли сирены, заглушив и рёв толпы, и охрипшего Спикера. В следующее мгновение страшный удар потряс Цитадель. Её стены затрещали, как яичная скорлупа, потолок провалился, и на Великих Квингов хлынула густая зловонная жижа.
Сквозь брешь, образовавшуюся в потолке, Спикер успел заметить огромное розовое вымя с родинками и мотающийся из стороны в сторону коровий хвост. Уже захлёбываясь, Спикер попытался что-то крикнуть Оппоненту, но не успел…
…На вечерней зорьке деревенское стадо возвращалось в Шепетиловку.
1994-2024, Омск
СТОП-КАДР 127
«БЕЛОЕ СОЛНЦЕ»
Когда попадаешь в безвыходную ситуацию, поневоле начинаешь задумываться…
Кто виноват-то? И что делать?
Сами себя обманываем, а потом ищем, на кого бы и за что обидеться… Давайте попробуем отнестись к ситуации философски…
…Религия подготовила человечество к абстрактному мышлению. Этому во многом
способствовали рассуждения о том, чего нет на самом деле.
В результате нас научили верить в неизвестное.
…Потом появилась математика и научила называть неизвестное абстракцией.
Прямая, например – гениальная абстракция. Ведь в природе нет прямых линий! И нет
мнимых чисел!..
…А чего стоит астрономия! Простите, но если гипотеза может подтвердиться лишь
через полтора миллиона лет… В это можно только поверить, господа!
…Изучая непознаваемое, мы пытаемся узнать себя. Но так до сих пор ничего и не
узнали. Одни вопросы и предположения.
…Поэтому и правду про себя никто до сих пор не знает, даже ты сам. Надо что-то
придумать и поверить. И с этим жить. Это не так уж и сложно… Стоит только иметь
ввиду, что наши, казалось бы, вполне очевидные преимущества, таланты и козыри – на
самом деле такие же очевидные наши проблемы и недостатки…
Поэтому поаккуратнее с самооценкой. Ведь вот как в нашем случае… Получается,
что в эпоху тектонических социальных флуктуаций и мне в лоб прилетело?! Как
приятно чувствовать себя сопричастным…
1994-2024, Омск
СТОП-КАДР 128
«ИВАНЫЧ»
«Ива-а-аныч…» - проскрипели стальные ворота.
Робот вздрогнул и обернулся.
Тишина.
Он покачал своей пластмассовой головой, слил отработанное масло, потуже
затянул крышку заправочной горловины и тщательно протёр руки. Прикрыв глаза и
затаив дыхание, Иваныч весь превратился в слух. Ему показалось, что двигатель стал
работать намного мягче.
Вообще-то у него не было особых претензий к своему великолепному
восьмицилиндровому двигателю. Тот работал, как часы. Но иногда, как и у всякого
технаря, у Иваныча возникало острое желание своими руками перебрать его, заменить
кольца и вкладыши, отрегулировать зазоры, подтянуть сальники…
- И клапаночки не мешало бы получше притереть, - озабоченно пробормотал он,
чутко прислушиваясь к работе двигателя. – Лет на двадцать его, конечно, хватит. Но
Антонов бы обязательно притёр…
При воспоминании об Антонове давление масло резко подскочило, но робот
быстро взял себя в руки.
Он вышел из бокса, закрыл тяжёлые ворота и включил гидропривод трёхпудового
засова. Иваныч прекрасно понимал, что делает это абсолютно напрасно. Ведь на
Астероиде не осталось никого из разумных. Но он раз за разом аккуратно повторял эту
операцию. Повторял машинально, как и многое их того, что он здесь делал.
Сверившись с таймерным полем, Иваныч спрятал кодовый ключ в карман и
поспешил к Бункеру. Через полчаса должен был начаться сеанс наведения. Около
километра он прошагал по бетонному шоссе, потом свернул на знакомую тропинку,
ведущую через Город. Иваныч любил здесь бывать. Город напоминал ему о людях.
Трёхэтажные коттеджи из красного кирпича выглядели вполне пригодными для жилья.
Все стёкла в окнах, крыши и двери были целыми, даже краска на водосточных трубах
не облупилась. В скворечниках по-прежнему копошились воробьи. Немногочисленные
улицы Города сходились к небольшой площади, которую теперь заполонили заросли
одичавшей вишни. На её проплешинах асфальт полопался и покрылся бесформенными
фурункулами, готовыми вот-вот разродиться молодыми побегами.
Миновав площадь, Иваныч свернул в переулок и перемахнул через забор
заброшенного школьного сада. Он с трудом продирался сквозь колючие хлысты
малины, и её переспевшие ягоды осыпались ему под ноги.
Иваныч приостановился, пригнул нависшую над ним разлапистую ветку и
положил в рот крупную тёмно-бордовую малину. Но тут же её выплюнул.
- Тьфу… Одна глюкоза, - поморщился он. – А Антонов, помнится, любил малинкой
побаловаться. Да и все они были большими сластёнами. Впрочем, Антонов любил и ещё
кое-что …
Иваныч вспомнил про плоскую карманную фляжку из нержавейки, с которой
Антонов никогда не расставался. Антонов и ему иногда позволял приложиться к
заветному сосуду: «Хлебни, Иваныч… Глядишь – человеком станешь…»
Иваныч улыбнулся и поспешил к Бункеру, антенны которого уже виднелись за
покосившимся забором.
В операторной все приборы находились в штатном режиме и с готовностью
моргали своими жёлтыми глазами. Иваныч высветил табло эталонного таймера и
перевёл станцию в режим генерации. Сверхплотный луч прошил пустынные
космические парсеки, нашарил астероид-отражатель и вернулся обратно. Зафиксировав
ответный сигнал, Иваныч активировал систему автослежения. На несколько минут
между двумя астероидами протянулась невидимая струна, по которой должен был
откорректировать свою траекторию Ретранслятор.
Ровно через семь минут после начала сеанса Ретранслятор вошёл в зону действия
луча. Его штурманский блок произвёл автокоррекцию, и рукотворный колосс снова
исчез в глубинах Галактики.
Сеанс закончился.
Отключился генератор, приборы автоматически перешли в режим ожидания. Всё
шло нормально… По регламенту… Как всегда. Иваныч неподвижно сидел в пультовом кресле и молча наблюдал за мигающими огоньками приборов. После таких сеансов он особенно остро ощущал одиночество. Где- то далеко люди через Ретранслятор посылали друг другу сигналы, лавирующие между чёрными дырами и зонами резонансной активности. Где-то там была жизнь. Где-то там был Антонов…
На Астероиде же все приёмники давно молчали. В последнее время Иваныч даже
перестал поглядывать на их экраны. Про него забыли. С тех пор, как последние люди
покинули Астероид, Земля не прислала ни одного сообщения.
И Иваныч жил по штатному расписанию.
Из бункера он возвращался, не торопясь. Некуда было спешить. Он медленно брёл
вдоль школьного сада по дорожке, посыпанной белой мраморной крошкой. Кое-где
через забор перевешивались тяжелые ветви с недозрелыми зелёными яблоками. Иваныч
обогнул сад со стороны железнодорожной ветки. За ней виднелась техническая зона,
где за колючей проволокой серебрились титановые шары с топливом. Он усмехнулся.
Этих запасов ему хватило бы не на одну сотню лет.
У заброшенного стадиона, где в былые времена по вечерам кипели волейбольные
баталии, Иваныч приостановился. Глядя на ободранную сетку, на покосившуюся
судейскую вышку, он озаботился тем, как скоротать сегодняшний вечер. Впрочем,
особенно-то выбирать было не из чего. Библиотечные книги он давным-давно
перечитал, фотоохота за местными насекомыми и пернатыми надоела до чёртиков.
Оставалось только одно развлечение – партия в преферанс. Он перебрал в памяти
компьютерных спарринг-партнёров.
- Но с Симплтоном я сегодня точно играть не буду. Носатый хрыч подглядывает в
чужие карты, - твёрдо решил Иваныч. – Луиса, Бозера и Тётушку тоже не возьму.
Туповаты…
Приняв решение. Он быстрым шагом направился в сторону профилактических
боксов, где люди в своё время организовали игровой компьютерный зал.
Проходя через городскую площадь, Иваныч заметил знакомую рыжую кошку.
Словно гуттаперчивая, она мягко перетекла через бордюр и скрылась в траве. Лишь едва
заметное покачивание одуванчиков выдавало её.
В предчувствии беды умолкли птицы в гнёздах, замерла высокая трава,
насторожилась листва на дикой вишне.
- На охоту вышла, - хмыкнул Иваныч.
Он хорошо знал эту рыжую бестию, наводящую ужас на обитателей окрестных
садов. Она случайно отстала от людей и теперь доживает свой век на Астероиде вместе
с ним. Но Иванычу от этого было не легче. Кошка есть кошка. Просто кошка.
В компьютерном зале Иваныч уселся за свой любимый оранжевый терминал,
нашёл в каталоге «Преф-Клуб» и загрузил его на экран. На этот раз он решил сыграть с
Тутси и Трикстером. Не потому, что симпатизировал именно им. Просто давно с ними
не играл.
Раздали карты. Иваныч привычно рассортировал их по масти. Бубны были
неплохие, но без туза. И он решил не рисковать. Тутси и Трикстер тоже паснули. А в
прикупе, как на зло, оказался бубновый туз.
- А Антонов бы рискнул на шестерную, - с досадой пробормотал Иваныч.
Всё шло своим чередом. Иваныч, как водится, немного перезакладывался,
аккуратно записывал себе в пулю очки и понемногу поднимал партнёров в гору.
Собственно говоря, игра всегда проходила по одному и тому же сценарию. Иваныч
писал на партнёров висты, поднимал их в гору до заоблачных высот, вновь и вновь
вынуждая рисковать и не добирать взятки. Он уже заранее знал, что в конце игры на
него посыплется зелёный долларовый дождь, и лысый швейцар вежливо попросит на
чай. И со временем игра становилась всё неинтересней… Иваныч играл всё лучше, а
компьютер оставался всё тем же. Поэтому, когда Трикстер в очередной раз сбросил свои
пики, Иваныч не выдержал.
- Тупица запрограммированная, - пробормотал он и отключил компьютер. –
Надоело… Одно и то же…
Ссутулившись в кресле, Иваныч уныло смотрел на потухший экран. Тоска и
одиночество. Внутри что-то давило и щемило. Безысходность придавила титановые
плечи. Он готов был расплакаться, как ребёнок.
Многофункциональный робот-интеллектуал, Иваныч был особой гордостью
лаборатории Антонова. Лучшие разработчики и испытатели вылизывали каждый узел
своего детища, каждую схему, до бесконечности тестировали каждую его электронную
матрицу… Несколько лет они наблюдали робота на полигонах, не уставая восхищаться
его способностью к самосовершенствованию.
Они жили душа в душу.
Иваныч старательно перенимал у людей их знания, навыки и привычки. По многим
параметрам он просто-напросто превзошёл своих создателей и отлично справлялся со
своими штатными обязанностями.
И вот теперь он один.
Конечно, у роботов души не бывает. Но жгучая тоска и обида разрывали его
матрицы и ячейки. Вновь пришло ощущение собственной бессмысленности.
Иваныч уже несколько раз за последние три года порывался прекратить своё
существование, но не понимал, как это сделать. Заниматься членовредительством не
позволяли многочисленные системы блокировок. Можно было забросить
самопрофилактику. Но это означало бы обречь себя на бесконечные мучения, пока
изнашивающиеся узлы будут работать в аварийном режиме. Да и неизвестно, к чему это
приведёт. Можно перестать заправляться топливом. И в прошлом году он уже
попробовал было это сделать. Но когда топливный запас снижался до минимального,
включался зуммер-сигнализатор, писклявый трезвон которого вынести было
невозможно…
Впрочем… Мысль неожиданная и простая мелькнула в его матричном мозгу.
Иваныч встал и подошёл к распахнутому окну. Астероидная ночь дохнула на него
летней свежестью и шелестом листьев. Две луны сошлись над Городом, освещая его
заросшие травой тротуары и пустые чёрные окна.
Он вышел на улицу и направился к технической зоне. Добравшись до колючей
проволоки, Иваныч порвал её и направился к чернеющим громадинам топливных
резервуаров. Методично обойдя каждую ёмкость, он открыл все их сливные вентили.
В темноте со всех сторон зажурчало топливо. Оно растекалось по бетонным
площадкам, впитывалось в песок, бурлило в ливневом желобе… Иваныч пошёл вдоль
него к давно высохшему котловану. Отойдя от резервуаров метров на триста, он достал
ракетницу и разрядил её прямо в бурлящий поток топлива. Огненная река разорвала
ночь.
Иваныч не стал дожидаться, когда пламя достигнет титановых шаров. Он
отвернулся и побрёл к Городу, в школьный сад.
Под утро пожар начал спадать, рваные тени перестали метаться по саду. Тяжёлый
дым и копоть обложили Город, но свежий ветерок потихоньку рассеивал запах гари.
Не шевелясь, Иваныч стоял и смотрел, как постепенно исчезают языки пламени
над деревьями и светлеет небо.
Так простоял он долго. Словно очнувшись, оглянулся. Сад вокруг него жил своей
обычной жизнью. Опадала переспевшая малина, воробьи копошились в листве старой
яблони…
Иваныч улыбнулся, глубоко вздохнул и открыл сливной кран. Топливо тонкой
струйкой потекло на траву. Бешено заверещал зуммер-сигнализатор.
- Теперь ты хоть зазвонись… Всё равно уже нигде не заправиться, - пробормотал
Иваныч и вдруг засмеялся.
Он засмеялся впервые за свою жизнь.
Но никто его не услышал.
- Вот бы Антонов порадовался, - подумал он с сожалением.
Струйка топлива становилась всё тоньше, пока не задрожала и не превратилась в
медленно падающие капли. Зуммер умолк, двигатель постепенно сбавлял обороты.
Иваныч снова вздохнул, тяжело сел на траву и опустил голову.
Рыжая кошка выглянула из-за кустов, внимательно посмотрела на неподвижного
робота и настороженно прислушалась. Непривычная тишина стояла вокруг. И только
острый запах птичьего помёта и яичной скорлупы подсказывал ей, где искать добычу.
1994-2024, Омск
